В 1921 году в Женеве скоропостижно скончался приехавший на конгресс по первобытной истории археолог Эмиль Картальяк, оставив по себе заметный след и громкое имя в научных кругах.
В Тулузе, на гуманитарном факультете, он возглавлял кафедру и в течение многих лет читал лекции и проводил конференции по первобытной истории и археологии, которые я иногда посещал.
Я познакомился с его преемником, графом Анри Бегуеном, возглавившим кафедру после Эмиля Картальяка. Граф, трое сыновей которого были моими однокашниками по Тулузскому лицею, отнесся ко мне очень дружески, и дружба наша продолжалась сорок лет до самой смерти графа в возрасте девяноста трех лет.
Однажды граф Бегуен пригласил меня в свой особняк на улице Клеменс-Изор, чтобы сообщить один секрет и возложить на меня миссию, тоже секретную.
В качестве хранителя доисторических памятников пиренейских департаментов он получил просьбу разрешить производить раскопки в пещере Марсула. В том, что эту заявку подал англичанин, не было ничего удивительного: англичане — страстные любители древностей. Но графа Бегуена удивила личность просителя — особы очень заметной и известной, но никак не в кругах историков. Речь шла о сэре Базиле Томсоне, бывшем шефе "Интеллидженс-сервис". Он приехал в Тулузу, посетил графа Бегуена, затем, поселившись в отеле бальнеологического курорта Салье-дю-Сала, известного минеральными водами, начал раскопки в пещере Марсула.
Граф Бегуен сообщил ему, что я живу поблизости и, конечно, смогу быть ему полезным и составить компанию в подземных раскопках, и он охотно принял это предложение. Между тем граф Бегуен, близкий к дипломатическим кругам, навел справки о кое-каких фактах и поступках сэра Базиля Томсона, и то, что он узнал, показалось ему довольно странным. Прежде всего выяснилось, что сэр Томсон не имел ни малейшего понятия о первобытной истории. Затем было замечено, что он живо интересуется гидроэлектросистемой, заводами и промышленными предприятиями района, что, впрочем, не вызывало особых подозрений. Были вещи более удивительные. Он не получал никакой корреспонденции ни на отель, ни до востребования. Каждое утро Томсон выезжал на автомобиле в направлении Сен-Жерона, находящегося в двадцати километрах от Салье, и там встречал маленькую машину, которую вела женщина. Она передавала ему объемистый пакет. Несомненно, эта женщина была его курьером.
Сообщив мне конфиденциально все эти подробности, граф Бегуен посоветовал нанести сэру Томсону визит, завязать с ним знакомство и по возможности составить о нем определенное мнение.
Я отправился в Марсулу и застал англичанина, сидящего на корточках в траншее, в компании крестьянина с соседней фермы, нанятого им в качестве землекопа.
Сэр Базиль Томсон был плотный высокий мужчина лет шестидесяти с энергичным лицом, украшенным усами щеточкой. Он меня подробно расспрашивал о пещерах района, особенно о пещере Марсула, и я рассказал ее историю.
Около 1895 года аббат Ко-Дюрбан, арьежский археолог, собиратель кремневых орудий, которых было много в ту пору, остановил свой выбор на пещере Марсула, расположенной в живописной долине на берегу ручья Лауин. В нескольких метрах от входа в пещеру находится источник, которым, конечно, должны были пользоваться люди каменного века. Короче говоря, пещера была очень удачно расположена, и поэтому в ориньякскую и мадленскую эпохи в ней жили охотничьи племена.
Норбер Кастере достиг дна глубокого колодца
Раскопки аббата были исключительно плодотворными, но против них восстал хозяин, во владениях которого находилась пещера, человек наивный и суеверный, веривший в существование фей и боявшийся их. В то время пещера называлась Тюто-де-лас-Адос (грот Фей). Опасаясь, что странный священник, который непонятно что делает под землей, связан с феями или занимается колдовством, хозяин запретил ему бывать в пещере. Но аббат справился с этим затруднением, работая по ночам, так как мог быть совершенно уверен, что в это время никто не осмелится подойти близко к гроту Фей.
Через некоторое время положение улучшилось оттого, что аббату Ко-Дюрбану нанесла визит делегация ученых, которую он радушно принял и показал им места раскопок. Пока он показывал траншеи и археологические разрезы доктору Феликсу Реньелю и другим специалистам, которые были полностью поглощены этим занятием, некто доктор Паиполь, не имевший никакого отношения к археологии и приехавший из простого любопытства, стал рассматривать одну из стен пещеры. Вдруг, к общему удивлению, он принялся поздравлять аббата, говоря, что стены его пещеры испещрены первобытными рисунками. Все весело расхохотались во главе с самим аббатом, так как никто никогда не замечал рисунков на стенах пещеры Марсула. Однако бравый доктор, несмотря на то что был полнейшим профаном, продолжал с пеной у рта настаивать, что он видит бизона и большую лошадь, нарисованных на камне, и в конце концов убедил одного за другим всех присутствующих. Глаза открылись, пелена спала, и аббат Ко-Дюрбан должен был признаться, что за много лет, в течение которых он посещал пещеру, никогда не подозревал о существовании черно-красных рисунков, очень стертых, но вполне зримых, которые только теперь удалось обнаружить.
Все это происходило в 1897 году, и это был второй случай открытия доисторических рисунков во Франции. Первая находка была сделана в 1895 году в пещерах Ла-Мут в Дордони.
Картальяк, который сначала не признавал доисторической живописи и резко выступал против первых открытий в пещере Альтамира в Пиренеях в 1879 году, изменил свои взгляды после открытия в Ла-Мут. Он приехал в Марсулу, купил пещеру, поставил у входа в нее крепкую решетку и взял пещеру на учет, чтобы предохранить от возможного расхищения. Притолока сохранилась до сих пор, но камни просуществовали недолго. В течение многих лет все проникали туда настолько свободно, что отдыхающие в Салье-дю-Сала выбрали пещеру Марсула как конечный пункт одного из маршрутов прогулок и покрыли всю стену надписями, даже не подозревая, что таким образом окончательно разрушили доисторические рисунки, уже и до того сильно попорченные.
Сэр Базиль Томсон не знал всех этих подробностей и признался, что он тоже не заметил живописи и тонких рисунков, сохранившихся в некоторых закоулках, и я ему их с удовольствием показал.
В течение месяца мы совместно вели раскопки в этой пещере и в другой, расположенной около Тарте, и если я ему немало рассказал о доисторическом периоде, то сам почерпнул гораздо больше сведений из его рассказов о кругосветных путешествиях, которые ему приходилось совершать. По-французски он говорил правильно с небольшим британским акцентом и англицизмами, придававшими еще большую прелесть его рассказам о бесчисленных приключениях, многие из которых я потом прочел в его мемуарах, опубликованных в Париже в 1935 году.
Он учился в Итоне и в Оксфорде, потом провел год на ранчо на западе Соединенных Штатов. В двадцать лет он был премьер-министром островов Фиджи в Океании. В течение двух лет он исследовал Новую Гвинею и вернулся в Англию, чтобы стать воспитателем сына сиамского короля. Четыре раза терпел кораблекрушение в Тихом океане, и после одного из них ему пришлось провести целую ночь в подводном рифе, по шею в воде, в том месте, где море кишело акулами.
В Англии Томсон был начальником целого ряда крупных тюрем, а потом получил назначение начальника сыскной полиции Скотланд-Ярда. Благодаря этому посту ему пришлось бывать в разных странах. У него были стычки со свирепыми суфражистками, и он признался, что перед ними он спасовал.
Он знал всю политическую подноготную о Первой мировой войне. Сидя на корточках и разбирая камни в глубине пещеры Марсула бок о бок с ним, я больше узнал от него, чем за четыре года войны, проведенных в окопах. В 1919 году тогдашний министр иностранных дел лорд Керзон назначил его главным начальником "Интеллидженс-сервис". Во время войны на его обязанности лежало наблюдение и обеспечение безопасности королевы Мери. Его рассказы были полны личных воспоминаний и всевозможных историй, которые он передавал с неподражаемым английским юмором.
Само собой разумеется, он ни в коей мере не откровенничал со мной о причинах своего приезда в маленький городок Салье-дю-Сала у подножия Пиренеев и внезапной страсти к предыстории. Но, поразмыслив, я пришел к заключению, что этот человек впал в немилость и находился в положении затравленного зверя, как бывает с теми, кто занимал важные посты в известных службах и узнал слишком много тайн. Вероятно, он приехал, чтобы отдохнуть на лоне природы, и старался, чтобы о нем забыли, а сам он, я думаю, просто хотел отвлечься от забот, которые должны были быть достаточно серьезными. Верность моих догадок почти подтвердилась, когда я узнал, что по возвращении на родину сэр Томсон попал в тюрьму. Вскоре он умер…