Спидометр показывал 180 километров от Наг-Хаммади, когда под колесами нашей машины после почти 700 километров глиняных дорог появился асфальт.
По левую руку от дороги за железной решеткой возвышались одетые в пронизанную розовым отблеском заходящего солнца охру каменных глыб огромные колонны и архитравы знаменитого луксорского храма.
Бессмертные памятники Аменхотепа III и Рамсеса II, насчитывающие свыше трех с половиной тысяч лет, а в 50 метрах от них — асфальтированное шоссе, по которому мчатся современные автомобили. Ни в каком другом месте Египта, за исключением, может быть, пирамид в Гизе, любопытные иностранцы не добились такого назойливого сближения с тысячелетним величием древнеегипетских памятников, как в Луксоре. Огромный внутренний двор с двойным рядом колонн в форме связок стволов папируса и с расчлененными капителями оставляет неизгладимое впечатление изящества, несмотря на то, что массивные архитравы возвышаются в 20 метрах над вашей головой.
В некоторых местах песок под фундаментами, на которых покоятся тысячи тонн камня, осел, и выпавшие каменные глыбы над капителями колонн-папирусов вызывают впечатление неустойчивости. Потребовалось, однако, три с половиной тысячи лет, чтобы математическая точность древнеегипетских архитекторов отступила перед более сильной природой. Возможно, что эти доказательства их изобретательности и искусности сохранились бы в неизменном виде, если бы их разрушение не было ускорено сильным землетрясением, которое произошло в Верхнем Египте в 27 году до нашей эры. Ведь современные археологи, вооруженные точнейшими измерительными приборами, исследовав окружность колонн, символизирующих связки папирусов, нашли отклонение всего лишь на несколько миллиметров от правильного круга. А ведь эти колонны имеют в окружности более восьми метров.
Однако Луксор — это не только тысячи тонн камня, преобразованного в колонны, архитравы, колоннады, гипостили и поваленные колоссы, изображающие фараонов. Чудесны окрестности Луксора. Сочная зелень на обоих берегах широкой Нильской долины, как живая диадема, обрамляет угасшую славу древних Фив и огромного некрополя фараонов. Кроны пальм, среди которых только что открывался вид с луксорской набережной на коричневые, оттенка сиены, горы Гебель-эль-Курна, постепенно уходят во тьму, а на правом берегу появляются одинокие огоньки. Луксорские отели еще пустуют. Только в половине декабря их залы откроются для иностранных туристов, которые охотно заплатят за номер тысячу крон в день, чтобы осмотреть с проводником Луксор и близлежащий Карнак.
Посреди Нила светятся три плавучих буя, предупреждая египетские суда, направляющиеся из Судана к дельте, о затопленном острове. Через 20 дней после того, как справа от них исчезнут силуэты Луксора, суда будут плыть вдоль освещенной каирской набережной и остановятся у вращающихся арок моста Аббаса II, который откроет им путь дальше, к Средиземноморью. Так же медленно здесь когда-то проплывали суда, нагруженные громадными колоссами из каменоломен Асуана. Только тогда на их пути не было еще ни плотин, ни мостов.
В «Илиаде» Гомер назвал славный город Фивы — древнеегипетский Весет — «городом ста врат». Но это название не было абсолютно точным. Как и другие египетские города, Фивы не были укреплены и обнесены стенами. Прежде всего фараоны считали это излишним, так как ни один из ближайших соседей не мог угрожать их столице. Но главным препятствием к сооружению городских стен был непрерывный рост города, ибо каждый фараон пристраивал все новые и новые храмы. Давая название городу, Гомер, по-видимому, имел в виду входы в эти храмы, а не входы в ограду укреплений.
Именно мир, долгие столетия не нарушавшийся иностранными вторжениями, позволил расширить столицу Нового египетского царства до таких размеров, что у нее нет соперников и сейчас, по истечении более трех тысячелетий. В древние времена Фивы превосходил размерами лишь «лабиринт» Аменемхета III, фараона двенадцатой династии, которой построил гигантский храм недалеко от современного Файюма в Нижнем Египте. Но от этого строения не осталось и следа, так как при римском владычестве оно превратилось в каменоломню, ибо в этом краю ощущался постоянный недостаток в прочном строительном материале. Между тем фиванские властители, которые почти за две тысячи лет до наших дней строили Карнак, располагали неисчерпаемыми запасами известняка, песчаника, а главное, гранита в расположенных поблизости каменоломнях Гебель-Силсила и в Асуане.
В глубокой древности Фивы не были столицей Верхнего Египта, как и Мемфис не был столицей Нижнего Египта. Вплоть до двенадцатой династии славу Фив затмевал близлежащий Эрмонт, город бога войны Монца. Сейчас от этой первой столицы не осталось почти никаких следов. То, чего не смогли уничтожить долгие столетия, исчезло под штукатуркой сахарного завода в Арманте, построенного на обломках и из обломков древнеегипетского Эрмонта.
Все исторические даты и тысячи книг на самых различных языках мира, которые когда-либо были посвящены описанию Карнака, отступают на задний план, как только вступаешь на его землю. Фантастические размеры и массивность подавляют и ошеломляют вас. Временами, когда немного приходишь в себя от первого потрясающего впечатления, возникает вопрос, как мог человек создать такие изумительные творения. Вы проходите по самому большому храмовому залу в мире. Мягкий песок скрипит под ногами, и звук шагов замирает где-то в последних рядах Большого гипостиля…
Главные ворота при входе в храм Аммона имеют такие размеры, которыми не может похвалиться ни один храм мира: 113 метров в ширину и 43 метра в высоту. Вся площадь Собора Парижской богоматери лишь на одну пятую больше, чем один храмовый зал в Карнаке. Лес колонн без крыши вызывает головокружение. Проводники и рабочие, которые реставрируют остатки строений, едва достают головами до второго слоя каменных блоков, уходящих к небу. Вот уже четвертое тысячелетие, как путешественников приводят здесь в растерянность 134 колонны. Высота колонн по обеим сторонам центральной колоннады составляет лишь 13 метров, тогда как 12 их гигантских соседей в центре оси храмового нефа поднимаются на 23,5 метра, а их диаметр достигает четырех метров. Блоки каменных архитравов, соединяющих вершины колонн, весят от 60 до 70 тонн.
Как и тысячи путешественников до нас, мы поднялись по узкому туннелю лестницы в трехметровой южной стене храма на ее верхний край. Образуя правильные углы, убегали одна за другой колонны Большого гипостиля, закрытые с обеих сторон гигантскими крыльями пилонов Рамсеса II. Высоко над стенами храма сияли в ярких лучах полуденного солнца обелиски царицы Хатшепсут и Тутмоса I. Каменное море развалин переливалось через узкую протоку пилонов на юго-восточной стороне к центру храма Аммона Ра, бога солнца, и отражалось в мертвой поверхности священного озера около храма фараона Тахарка. На южной стороне вздымались к небу валы пилонов, один мощнее и величественнее другого. Между этими пилонами тысячелетия тому назад проходили торжественные процессии во главе с фараоном, чтобы принять участие в праздничных жертвоприношениях в близлежащем луксорском храме.
Мертвая, тяжелая тишина висит сейчас над покосившимися пилонами, изуродованными статуями и поваленными колоннами. Перед первыми южными пилонами стоят гранитные статуи сверхчеловеческих размеров. У них нет имени, может быть они изображали какого-нибудь фараона восемнадцатой династии, может быть даже самого деспотичного Рамсеса II, который прогуливался среди этих колонн в течение 67 лет своего царствования.
Только расшифрованные иероглифы помогли раскрыть истинное лицо этого коронованного обманщика, которому в течение 30 столетий удавалось дурачить весь мир. Вымыслы, порожденные ложью придворных льстецов, хвастовством, необузданным честолюбием и чванством, выдавал он потомкам за подлинные факты и приказывал соскабливать имена фараонов на более старых строениях, чтобы вписать туда свое собственное имя и делать надписи, свидетельствовавшие о его героизме. В древних описаниях героических подвигов нет, вероятно, такого бесстыдного хвастовства, которое могло бы сравниться со «сверхчеловеческими» подвигами Рамсеса II. Описывая одну из битв Рамсеса II, его придворный поэт утверждает, что фараон в этом бою был отрезан от главного отряда своих воинов и окружен двумя с половиной тысячами военных колесниц и несметным количеством врагов. Совершенно один, благодаря силе своих рук, фараон побил множество врагов, а остальных обратил в бегство.
Одна из статуй Рамсеса лежит в Карнаке посреди моря развалин без головы. Обезображенная голова валяется у ног колосса как символ его безголовой мании величия и безумного стремления к славе и бессмертию…
В 1902–1909 годах французский египтолог Легрен нашел в надворье между южным входом в Южный храм Аммона и первым пилоном 779 каменных статуй и сфинксов и более 17 тысяч бронзовых статуэток. Длина этого надворья около 50 метров, а ширина — неполных 40 метров.
И все же эта удивительная находка представляла собой лишь часть того богатства, которое было здесь некогда собрано. Согласно Большому папирусу Гарриса, в Карнаке насчитывалось 5164 изображения богов и 86486 статуй. Теперь эти свидетельства славы Фив заполняют многочисленные витрины и помещения музеев во всем мире. Лишь те из них, для перевозки которых в нашем веке не нашлось транспортных средств, остались там, где их поставили тысячи рук рабочих древнего Египта и изобретательность нескольких гениальных архитекторов и инженеров.
В самой южной части этого большого античного города расположены второе священное озеро и развалины храма богини Мут, которые находятся в самом жалком состоянии. Это забытое кладбище статуй еще ждет своего открытия. Мы видели часть огромной гранитной статуи, голова и грудь которой торчали из песка. Все остальное было погребено под сыпучими наносами тысячелетий, которые, вероятно, до сих пор прячут еще много удивительных тайн. На берегах священного озера стоят грязные и смрадные хижины феллахов, слепленные из глины. Безмолвно остановились мы перед этим убогим окружением. В мутной воде озера валялись свиньи, а чуть подальше вылезали из воды чумазые мальчишки. Они удобно расположились на нагретом солнцем гранитном постаменте, где когда-то стояла статуя фараона выше человеческого роста.
Сколько исторической закономерности открылось нам вдруг в этой простой картине. Более чем три тысячелетия назад могущественный фараон, стремясь к бессмертию, велел поставить здесь этот памятник. Его мумия распалась в прах, его статую поглотила трясина священного озера. А египетский феллах, потомок древних строителей Карнака, живет и сегодня, как жили его предки за сотни поколений до него. На наших глазах символ его бессмертия устроился по воле случая на том самом постаменте, на котором когда-то возвышалась статуя фараона. Эти чумазые голые ребятишки не имели ничего общего с гордым величием гранитных колоссов, но в них была жизнь.
Без пафоса и королевского великолепия живет в них сам Египет, бессмертный, как Великая река.
Тайны гробницы Тутанхамона
Более чем через тысячу лет после того, как Хеопс, Хефрен и Микерин построили свои гигантские гробницы на равнине в Гизе, фараоны и высшие государственные сановники начали строить гробницы напротив столицы Верхнего Египта — Фив, посреди известняковых скал в горах Гебель-эль-Курна.
Лишь широкое течение Нила, который в летние месяцы разливался до самых границ погребальных храмов, отделяло знаменитую столицу живых от не менее знаменитых погребений, где с течением времени находили свое последнее успокоение не только фараоны, но и тысячи их царедворцев и служителей. Однако строители гробниц очень хорошо знали судьбу творений их предшественников в Нижнем Египте и понимали, что высокие пирамиды сами призывали грабителей воспользоваться сокровищами, уложенными в гробницу вместе с набальзамированными трупами. Вместо того чтобы возводить искусственные горы над телами мертвых фараонов, они додумались до более быстрого, дешевого и эффективного способа и начали прорубать посмертные жилища в горах, созданных природой. Для этой цели они нашли долину среди скал, где под их руками и начали расти длинные коридоры, таинственные залы, глубокие шахты и пещеры. Сюда после смерти фараона переносили все его богатства, накопленные в течение жизни.
Каменистая дорога от луксорского перевоза напротив отеля «Уинтер-Палас» ведет мимо дома, в котором в свое время жил знаменитый египтолог Картер. Дорога вгрызается в зубчатые скалы, склоны которых покрыты огромными каменными глыбами и обломками. Несколькими зигзагами поднимается она на гору и кончается у сторожевой будки и шлагбаума. И вот мы в знаменитой Долине царей, которая столько раз приковывала к себе напряженное внимание не только узкого круга ученых, но и всей мировой общественности.
Последний раз это название послужило поводом для заполнения длинных столбцов газет всего мира четверть столетия назад, когда из узкого коридора на свет божий выносили сокровища, бесценные как по своему историческому значению, так и по стоимости. От небольшой площадки за сторожевой будкой, где посетителей приветствуют смуглые суданцы в форме египетской полиции, между откосами обломков и осыпи в разных направлениях расходятся тропинки. От каждой из них ответвляются в разные стороны ходы, ведущие к подземным гробницам фараонов. Выветрившиеся скалы первой Долины царей скрывают 62 гробницы. Во второй до сих пор найдены только две гробницы. Третья долина погребения была отведена лишь для цариц и принцесс.
В полдень 4 ноября 1922 года Говард Картер по указанию своего работодателя лорда Карнарвона дал распоряжение рабочим прекратить раскопки.
Он был расстроен долголетними безрезультатными поисками гробницы Тутанхамона, имя которого упоминалось в надписи, найденной в другой гробнице. Рабочие, видевшие отчаяние Картера, продолжали работы вопреки его распоряжению. К вечеру они обнаружили под камнями несколько ступенек. Побуждаемый ожившей надеждой на успех, Картер возобновил работы. Это было началом его славы и в то же время очередным камешком в богатой мозаике, которая позволила ученым воскресить картину жизни египетских фараонов и их двора.
26 ноября был обнаружен длинный коридор, ведущий в гробницу. В конце его нашли просторное помещение, заполненное предметами огромной ценности.
Золотой царский трон, множество предметов, предназначенных для жертвоприношения, амфор, продуктов питания, мелких золотых украшений, монет и оружия. Вся это было беспорядочно разбросано и не оставляло ни малейших сомнений в том, что гробницу когда-то навестили воры, которые были вынуждены поспешно покинуть ее, так как им помешали. Об этом свидетельствовали оригинальные печати, наложенные царскими инспекторами после того, как они убедились, что из гробницы ничего не украдено. И эти печати в самом деле на долгие столетия запечатали тайну.
Зал, где находились похоронные принадлежности и множество других предметов, не имел выхода, за исключением небольшого помещения напротив входа с лестницы. Картер, однако, не позволил ввести себя в заблуждение массивностью каменной стены с правой стороны, покрытой царскими эмблемами. Он велел проломить ее, и 16 февраля 1923 года глаз человека впервые спустя 32 столетия увидел богатые саркофаги, в которые было уложено тело молодого фараона Тутанхамона. Мир узрел несметные сокровища и получил представление о том, какие богатства хранили гробницы знаменитых фараонов, которым их долголетнее царствование позволило подготовить свою посмертную резиденцию с надлежащей пышностью. Молодой Тутанхамон не был знаменитым властителем, так как умер после девятилетнего правления в возрасте 18 лет. Тем не менее в его гробницу были положены предметы, которые давали представление о расточительной роскоши египетских дворов.
В огромный деревянный ящик, обитый снаружи и внутри чеканным золотом, был вложен второй ящик, меньших размеров, но с такими же великолепными украшениями. Он скрывал в себе третий подобный же ящик, который открывался, как и оба предыдущих. Оказалось, однако, что третий ящик скрывал в себе еще и четвертый.
Только открыв четвертый ящик, обнаружили саркофаг из желтого кристаллического песчаника с гранитной крышкой. Каменный саркофаг содержал три гроба, один богаче другого. Большое количество золота, самоцветов, фаянса и стекла украшало рельефные золотые изображения мертвого фараона, набальзамированное тело которого было уложено в третий гроб, из чистого золота. В непосредственной близости от умершего фараона было положено множество драгоценных предметов, которые он любил при жизни.
Теперь помещения гробницы пусты. Лишь каменный саркофаг остался на своем месте в том же зале, куда он был некогда водворен. В нем сохранился один из трех гробов, в которые была заключена мумия фараона. Через стеклянную крышку гроба видны освещенные слабыми прожекторами застывшие черты.
Давящая тишина этого погребального помещения производит волнующее впечатление на посетителя.
Все остальное богатство из подземелья в скалах Гебель-эль-Курна перекочевало в каирский музей, где и заполняет всю переднюю часть верхнего этажа, который тщательно охраняется усиленными дозорами. Около застекленных витрин прохаживаются полицейские с винтовками. Помещение, в котором хранятся два других гроба и многочисленные золотые предметы из гробницы, снабжено крепкими решетками и надписью на трех языках, запрещающей находиться здесь одновременно более чем 20 человекам.
Итак, Тутанхамон дождался того, что во время туристского сезона перед новым вместилищем его золотых гробов и царских сокровищ ожидают очереди те, кто хочет хотя бы несколько минут посмотреть на его золотую маску в зеркальной витрине музея. Над первоначальной его резиденцией, расположенной в 700 километрах к югу, покоятся тонны камня, у которого вырвана тайна более чем трехтысячелетней давности.
Сотни страниц посвящены описанию таинственных случаев, связанных с проклятиями, якобы тяготевшими над нарушителями покоя фараонов. В Египте распространен слух, что открывший гробницу Тутанхамона Картер, который вступил в нее первым, вскоре после этого умер при «загадочных обстоятельствах». Однако Картер умер лишь в 1939 году, 17 лет спустя после своего знаменитого открытия. При укладке в витрину каирского музея мумии другого фараона рука мумии резким движением выпрямилась и ударила по стеклянной крышке. Ученые, разумеется, нашли этому явлению трезвое объяснение в воздействии тепла, изменившейся влажности и света на ссохшиеся соединительные ткани, привыкшие за тысячелетия к абсолютной тьме. Но египтяне, служители музея, которые пришли в панический ужас при виде «ожившего» фараона, бросились бежать сломя голову, и один из них был затоптан в поднявшейся суматохе. Суеверные египтяне и эту смерть приписали могуществу фараонов, проявляющемуся даже спустя тысячелетия.
Рыбаки у Колоссов Мемнона
В центре некрополя на западном берегу Нила, под огромными скалами Гебель-эль-Курна, от домика Картера, через террасообразный храм царицы Хатшепсут, через гробницы знати и знаменитый Рамессеум вплоть до массивного храма Мединет-Хабу разбросаны одинокие домики местных жителей. Деревня носит то же название, что и зубчатые скалы над ней, — Эль-Курна.
Странно выглядят слепленные из глины домики среди столетних храмов — этих мертвых свидетелей роскоши и пышности фараонов. В них живут потомки ремесленников, жрецов, художников, ювелиров, скульпторов и бальзамировщиков, которые когда-то занимались убранством посмертных резиденций своих божественных повелителей. Непонятно, как исконное население сохранилось здесь, на том же самом месте, и не смешалось с другими феллахами с противоположного берега Нила. В их речи до сих пор сохранился целый ряд выражений, необычных для народных египетских диалектов арабского языка. У них сохранились также свои характерные песни, которые отличаются от фольклора современного Египта. И не в последнюю очередь унаследовали они от своих предков их удивительный талант умельцев.
Случается, однако, что они используют этот талант таким образом, что ставят в затруднительное положение даже знаменитых египтологов.
Раскопки одного из английских египтологов подвигались к концу. Рабочие, которые чувствовали, что иссякает источник их дохода, боясь лишиться заработка, постарались, чтобы раскопки продолжались. Они сделали гранитную статую, точно скопировав стиль древнеегипетских мастеров, и зарыли ее в песок и обломки камней. Потом они «случайно» обнаружили статую. И как раз вовремя, ибо группа ученых уже готовилась к отъезду.
Возбуждение в связи с находкой столь великолепного произведения искусства привело к продолжению работ в широких масштабах, что, разумеется, оказалось безрезультатным. Между тем каменное творение было «идентифицировано» и водворено в каирский музей. Лишь несколько лет спустя случайно узнали, что оно представляет собой весьма искусную подделку. Статуя незаметно исчезла с витрины, но ее создателей так и не нашли.
После открытия гробницы Тутанхамона появилось множество подделок различных найденных в ней предметов. Они выходили из мастерских золотых дел мастеров в Эль-Курне и пользовались неслыханным спросом у богатых американцев, плативших за них бешеные деньги.
Но даже обнаруженные гробницы не были в достаточной безопасности от людей, живших поблизости от некрополя. Охранявшие отдельные гробницы сторожа, набранные из жителей Эль-Курны, превращались часто в ловких грабителей, и их впоследствии пришлось заменить охраной из суданцев. Под давлением ведомства раскопок правительство решило переселить всех жителей Эль-Курны на безопасное расстояние и уничтожить их жилища, чтобы они «не портили вида храмов и погребений».
Мы видели новую деревню, строящуюся недалеко от канала на западном берегу Нила. Пересекающиеся под прямым углом улицы. Мечеть. Просторные, отвечающие санитарным требованиям жилища. Крытый бассейн с глубоким колодцем и хорошей питьевой водой, базар. Помещения для скота, отделенные от жилища. Административные здания. Полустанок железной дороги, которая свяжет новую деревню Эль-Курна с сахарным заводом в Арманте.
С интересом наблюдали мы за рабочими, которые обтесывали белые известняковые глыбы и укладывали их на раствор, приготовленный из нильских наносов и отходов кукурузных и тростниковых стеблей. На каменных основаниях росли стены из необожженного кирпича. Из такого же материала строил когда-то свою резиденцию Аменемхет III, когда сооружал в Нижнем Египте свой знаменитый «лабиринт». Из этого же материала сложены царские амбары и склады недалеко от Рамессеума, удаленного от новой деревни Эль-Курна всего на несколько сот метров. Здесь жизнь некогда остановилась, но вдруг сделала скачок на несколько тысяч лет вперед в непосредственном соседстве с Долиной царей. Дети феллахов из новой Эль-Курны будут скоро ходить к колодцу, из которого воду подает дизельмотор, будут ездить в школу поездом, а их отцы, возможно, начнут перепахивать плодородные нильские наносы современным трактором.
Недалеко от строящейся образцовой деревни стоял когда-то так называемый Аменофеум — погребальный храм Аменхотепа III. Сейчас от него ничего не осталось, кроме двух гигантских колоссов, которые уже утеряли имя своего создателя. Во многих справочниках и научных работах вы до сих пор встретитесь с наименованием «Колоссы Мемнона», которое им дали древние греки. Сын эфиопского царя мифический воин Мемнон, который выступил на помощь осажденной Трое, вступив в бой с Ахиллесом, оставил свое имя огромным каменным статуям, превосходящим по своим размерам даже знаменитую статую Рамсеса II в недалеком Рамессеуме. А эта вытесанная из цельной каменной глыбы статуя весила две тысячи тонн до того, как она была разрушена землетрясениями в начале нашей эры.
Колоссы Мемнона также сильно пострадали во время этого землетрясения. Монолиты превратились в склеенные с трудом статуи Аменхотепа III в сидячем положении, лишенные знаков царского величия. Долгое время после землетрясения статуи издавали особые звуки, которые походили на звук лиры. Их производил поток нагревающегося после восхода солнца воздуха, проходя сквозь щели в камнях. Античные путешественники считали, что этими звуками Мемнон приветствовал свою мать, богиню Эос, отвечая ей, когда она каждое утро обращалась к нему, бросая на него первые лучи солнца. Потом эти таинственные звуки утихли навсегда, когда образовавшиеся в результате землетрясения трещины были заделаны, чтобы уберечь статуи от полного разрушения.
Во время осенних разливов Нил заливает всю окрестность бывшего Аменофеума, и каменные близнецы любуются собой в неподвижном водном зеркале от первых лучей солнца и до вечерней зари. Лишь иногда взволнуют серебристую гладь зеркала сети рыбаков, которые приходят к самому пьедесталу великанов, чтобы взять у Нила свою добычу, вероятно точно так же, как их праотцы, доставившие по течению Нила эти каменные колоссы из Асуана в центр Аменофеума. На 21,5 метра поднимаются над водной гладью Колоссы Мемнона, лишенные царских корон. Их ступни достигают трех с четвертью метров в длину. А около них маленькие человечки медленно забрасывают в мелкую воду трехгранные сети и терпеливо ждут.
Время от времени в их сетях забьется серебряная рыбка…
50 фунтов
В 1943 году генеральный инспектор античных раскопок в Верхнем Египте Мухаммед Захария Гонейм начал раскопки в Фиванском некрополе недалеко от здания, принадлежащего нью-йоркскому музею «Метрополитен». По сведениям, содержавшимся в одном из папирусов, в окрестностях некрополя должна была находиться могила Херуафа, министра царицы Теи.
После долгих подготовительных работ в процессе которых были перемещены тонны мелкого камня и песка, нашли засыпанный подземный ход. Очистив его, пробили отверстие, которое, как оказалось, открывало доступ в просторное помещение, где человек побывал последний раз во времена Птолемея. Переднее помещение было покрыто толстым слоем сажи. Очевидно, когда-то здесь бушевал сильный пожар, который уничтожил не только содержимое гробницы, но и цветные надписи и барельефы на стенах.
В гробнице были обнаружены следы большой перестройки. Вся левая стена была выстроена заново. Первоначальные массивные колонны с канелюрами, напоминавшими дорический стиль греков, были безжалостно обтесаны, чтобы уравнять стены в новом помещении. Соседняя гробница содержала хорошо сохранившиеся надписи и прекрасные рельефы, воспроизводящие классические танцы египтян.
Дальнейшие работы были прекращены. Неоконченными остались опорные колонны, поддерживающие потолок, который грозил обвалом. В широкой трещине потолка установлены гипсовые смычки, чтобы проверить, продолжается ли осадка; трещина увеличивается.
Половина гробницы за стеной со времен Птолемея ждет раскопок и новых находок произведений искусства. Трехлетний труд, энтузиазм, неиссякаемое терпение, все новые и новые попытки и радости по поводу возрождения погребенных творений — все это не принесло плодов. Нехватило кредитов. Всего лишь 50 фунтов было израсходовано на зарплату рабочим, камень, дерево, цемент и краски. И все-таки этих 50 фунтов хватило, чтобы еще одно новое доказательство прибавилось к бесчисленным свидетельствам тонкого вкуса мастеров древнего Египта.
Было успешно закончено более половины работ. Еще 50 фунтов с лихвой хватило бы на раскопки второй, более ценной и не поврежденной пожаром половины гробницы. Однако в Египте нет средств на научную работу археологов. Большинство знаменитых египтологов приезжало сюда из-за границы. Они работали по собственной инициативе и на собственные средства или на деньги предприимчивых музейных компаний, которые просто-напросто увозили большую часть богатств древнего Египта в парижские, лондонские и нью-йоркские музеи. Остальное они продавали или сбывали с аукциона менее предприимчивым музеям всего мира.
В самом Египте, в местах раскопок и в каирском музее, осталась лишь незначительная часть этих исторических памятников, прежде всего, разумеется, те, которые по техническим причинам нельзя было вывезти в заморские страны. Это произошло лишь потому, что Египет никогда не мог содержать своих собственных археологов и широко раскрывал ворота древних столиц и погребений предприимчивым иностранцам.
И сейчас в Египте нет 50 фунтов для завершения дела всей жизни Мухаммеда Захарии Гонейма. На ум невольно приходят воспоминания о помпезном убранстве каирских улиц в день окончания рамадана, о тысячах конных и пеших полицейских, о балдахинах над главными магистралями города, о тоннах мелкого морского песка, которым усыпали мостовые перед проездом королевской процессии. Перед глазами мелькают огромные суммы денег, поглощаемые ежегодно для поддержания архаического королевского великолепия, которое, безусловно, является безнравственным пережитком, особенно в стране такой безграничной нищеты миллионов людей, как Египет.
Египет не располагает 50 фунтами для окончания раскопок гробницы министра царицы Теи…
Мы молча стояли с Захарией Гонеймом в «его» гробнице. Астральные фигуры древнеегипетских танцовщиц выступали из мягких контуров рельефов на стене и выстраивались друг за дружкой в ряд, чтобы показать свое хореографическое искусство, как они это делали когда-то в отдаленные тысячелетия. После долгого молчания мягкий приглушенный голос нарушил могильную тишину.
— Вы слышите их пение и музыку?.. Время от времени я хожу сюда послушать древнеегипетскую лютню и канун…
Веки под толстыми стеклами очков несколько раз странно вздрогнули. Захария Гонейм молча вышел в пустыню, расстилающуюся у скал Эль-Курны.
Аллаху, яхсин…
Над Луксорской долиной угасал еще один знойный день. Рыбаки причалили к берегу свои лодки и отдыхали. Южные стены храма Мединет-Хабу с хвастливыми надписями об удалых подвигах фараона Рамсеса покраснели в лучах заходящего солнца. Далеко к Нилу над полями дозревающего тростника неслось высокое тремоло цикад. На другом берегу реки ложились длинные тени посреди гигантских гипостилей Карнака и Луксора. Как всегда по вечерам, среди колонн скользили тени голодных шакалов, изображения которых еще в далекие времена высекали на стенах храмов древнеегипетские скульпторы.
Мы сели в нильскую фелюгу с болтающимися парусами на высокой мачте. Два гребца подали нам руки, когда мы осторожно переходили по узкой доске с болотистого берега в лодку. Затем они сели за весла, уперлись ногами в противоположные сиденья, и мягкие всплески воды нарушили вечернюю тишину.
Вскоре к этим ритмичным звукам прибавился голос, за ним другой. Старый египтянин-лодочник, чей резко очерченный профиль запал нам в память еще с утра, скандировал под ритм весел подбадривающие слова, обращенные к сыну. Нам удалось уловить лишь несколько слов его выразительного, ритмичного арабского языка. Они потрясли нас.
— Будь сильным, сын, будь сильным! Вперед, вперед к другому берегу! Пусть наши гости не поминают нас лихом. Вперед, вперед!
— Аллаху, яхсин, аллаху, яхсин, Аллаху, яхсин… — звучало ритмично из уст сына, как ответ на призыв отца. — Аллах, о покровитель лодочников, Аллах, о придающий силы…
Приближались огни другого берега. Около борта фелюги промелькнули светящиеся буи, в нильское топкое дно несколько раз воткнулись длинные шесты с железными наконечниками, а затем снова ритмично заплескалась вода под сильными ударами весел.
— Мин хена, угрус, угрус!
— Берись за весла, вперед, будь сильным!..
Когда мы вечером сидели перед открытыми дверцами «татры» в саду луксорской дирекции ведомства раскопок и слушали после чешских последних известий радиоконцерт из Праги, в его музыку невольно вливался правильный ритм, услышанный на фелюге. «Аллаху, яхсин, угрус, угрус, Аллаху, яхсин — мин хена, Аллаху, яхсин…»
Притушенные фары машины выхватили из мрака сада две статуи, которые привез сюда с раскопок Захария Гонейм: Рамсес II и богиня Сахмет с львиной головой.
Внизу у берега тихо пели рыбаки.